Злая сказка про курочку рябу и ее золотое яичко

Посвящается г-м: Кузьминову,  Абанкиной,  Асмолову,  Реморенко,  Калине и пр. образованцам Всея Руси. (По мотивам разных сказок)

Жила-была курочка Ряба…

Ну, курочка как курочка – несушка, пеструшка, как и все жители курятников,  немножко встрепанная петушком, но ладненькая и аккуратненькая. Кормили справно. Петушок обязанности исполнял старательно. Светило ласковое весеннее солнышко. Хотелось жить, радоваться и радовать других. И вот решила эта курочка снести яичко не простое, а золотое. Ну, и мужа порадовать, и хозяйство поддержать.

Как решила, так и поступила. Дело-то не очень трудное, только постараться чуток. Ведь золотые петушки и раньше на Руси появлялись. Не с неба же они падали…  Забралась она аккурат между петухом и индюком–методистом. К петушку бочком прижалась. Сидит. Снесла. Греет и виду особого не подает. Да и с чего клюв-то разевать? Высидеть достойного петушка – самое что ни на есть куриное дело.

Возможно, все бы и закончилось хорошо, не сунься бабка в курятник за яйцами. Зашла она, и давай с корзинкой всюду рыскать. Сидит Ряба, ни жива – ни мертва. К петуху посильнее прижалась, глазки прикрыла – пытается пучком соломы прикинуться. Не помогло. Турнула бабка несушку, глядь — а там блестит! Схватила она яичко, к носу поднесла, рассмотрела. Обомлела баба, корзинку с яйцами выронила, что-то залепетала, яичко в подол спрятала и засеменила вон из курятника.

В курятнике затихли.

Индюк склонил голову и уставился на корзинку с разбитыми яйцами.  Ряба, поперхнувшись, прыгнула на место, выпучила глаза, прижалась к петуху и застыла. Петух некоторое время сидел молча, потом медленно повернул к Рябе голову, внимательно посмотрел ей в глаза и со всей дури  въехал клювом по лбу.

— Ду-ура! — сказал он. — Если уж задумала золотых птенцов выращивать – не лезь в президиумы, а спрячься подальше, укройся и сиди, чтоб тебя не видели и не слышали!

Ряба отползла в угол и затихла. Куры сбились в кучку и перешептывались. Петух нервно дернул шпорами, нахохлился и замер. Индюк прервал созерцание разбитых яиц, вздохнул и тихонько изрек: «Добром все это не кончится…». Подал в отставку и ретировался из курятника.

А в это время бабка как раз досеменила до деда.

— Гляди, старый, вот счастье наше привалило-то! Будет у нас свой золотой петушок! Теремок обновим, заживе-е-ем — аж губами причмокнула!

Дед молча осмотрел находку, выпучил глаза, поморгал, покрылся испариной и заметался по избе. Закрыв все окна и двери, вернулся к яйцу и попробовал его на зуб.

— Золотое, — прошептал он. Голова пошла кругом, ноги ослабли. Перспективы ощущались, но рассудок начал давать сбои. И решили они петушка из яичка поскорее достать.  Тюкнул дед яичко ложкой. Яичко благородно звякнуло, но не поддалось. Дед наддал сильнее. Результата не последовало. Дед вошел в раж, и давай яичко и об стол, и об стену… Бил-бил – не разбил. Бабу затрясло. Выхватила она у деда яичко и давай сама по нему то скалкой, то кочергой… Била-била – не разбила. Дед еще пару раз попробовал, да не вышло. Упрел только. Взяла баба яичко, на полочку положила. Сидят на скамейке супротив яйца, глазами хлопают, сопят в четыре дырки, пот со лбов утирают, а чего делать – не знают.  А петушка-то золотого ух как хочется! Аж мочи нет.

— Слушай! — говорит отдышавшись баба, — а давай позовем мышку, что недавно к нам поселилась. Она ж вроде как ученая. До нас в какой-то Высокой Экономической Школе приживалась. Авось подскажет нам, сирым, как петушков золотых достать и растить.

Позвали.

Мышка, конечно, тут как тут и с большой радостью.

— О-о! – кричит, — так это ж как раз мой профиль! Золотых птенцов доставать, растить и уму наставлять – я ж этому еще во Всемирной Лавке научилась! Мы это быстро и эффективно, и по-менеджерски, и по научному экономическому подходу!

Заскочила она на полочку, подбежала к яичку и давай рассказывать, как надо… И про индивидуальную траекторию развития птенца спела. И про обретение им компетенций сразу после вылупления, минуя знания, умения и навыки, поведала.

А дед-то с бабой сидят, слушают. Рты раззявили, слюну струйкой пускают, глаза выпучили, моргать перестали — умные слова переваривают.  И так эта мышка разгорячилась, и лапками жестикулирует, и хвостиком от радости размахивает. Ну и махнула в менеджерском угаре по яичку. А оно с полки-то бряк, да на мелкие кусочки. А внутри еще сыренько – не вызрел петушок-то.

Плачет дед. Плачет баба. А мышка не унывает. Спрыгнула она на пол, остатки птенчика слизнула, носик позолотевший отерла, скорлупки в кучку сгребла и говорит:

— Не плачь, дед, не реви, баба! Мы это быстро поправим. Куры есть, и петух их еще топчет. Главное тут — процесс реформировать и массовое несение золотых яиц наладить! Это мы запросто. Переведем кур и петуха на пояичное кормление. Снесла, высидела – услугу оказала – зернышек получила. Золотое – побольше, обычное – поменьше. За толщину скорлупы и вес цыплят стимулирующие доплатим. Я, — говорит, — вам  концепцию разработаю, птенчики золотые у нас не то что кукарекать, петь нежно будут! А за это я немножко скорлупок возьму.  Но только что б никаких котов и кошек рядом не было, и реформу они нам двигать не мешали!

Договорились, ударили по рукам. Пожилой кошке Мурке сказали окончательное и бесповоротное — «Брысь!», даже не дав на дорожку молочка.

Мышка быстро написала первую директиву, золотых скорлупок (сколько влезло) за щеки запихала и подалась развивать концепцию, двигать реформу и собирать команду реформаторов. Оставшиеся скорлупки мышка сказала собрать в кучку и оставить на реализацию реформы. Для успешного управления реформой обустроила  штаб-квартиру на чердаке.

Слухи по деревне идут быстро, а такие и подавно. Мышку стали видеть чаще, в том числе и у других курятников. Сначала на самокате, потом на мотоцикле, а затем на подержанной, но иномарке. Ощущение появления потенциальных конкурентов заметно подлило масла в огонь. Дед спешно, старательно и доходчиво довел директиву до кур и петуха, а баба пошла считать положенные курам зернышки.

Рябу вытащили с насеста, почистили и поздравили с присвоением звания Золотой Несушки. За ней закрепили  право на почетное место слева от петуха, но, с таким же, как у всех, пояичным кормлением. За участие во всех торжественных и протокольных мероприятиях с обязательным докладом на тему: «Золотые яйца – реальность, новации и перспективы» доплачивали отдельно. Ряба справлялась. На третьем выступлении она уже рассказывала о двух одновременно снесенных ею золотых яйцах.

Чердак был перестроен в мансарду с отдельным подъездом и парковкой. Над дверью была вывешена красивая табличка: «Центр златояйцевого внедрительства».

Прошел месяц. Куры стали стройнее. Золотые яйца не появлялись.

Позвали мышку. Та привела с собою мыша — внедрителя, представив как специалиста по организации процесса. Тот осмотрел курятник, набил щеки скорлупой из заветной кучки и изрек: «Надо стандартизировать процесс ухода за цыплятами после вылупления – будут золотеть в отроческом возрасте». Дед довел до курятника стандарт отрочества, баба стала обеспечивать внешний контроль.

На десятой юбилейной межкурятниковой конференции «Золотое яйцо как фактор стабильности и инноваций» Ряба поведала о трех одновременно снесенных ею яйцах. Председательствующая мышка выступила с сообщением об успешных результатах внедрительства в отдаленных курятниках.

Провели Конгресс, учредили Академию раннего озолотительства (АРО). Выбрали академиков. Отдельным, особо важным решением резолюции Конгресса, было незамедлительное и абсолютное избавление территории внедрительства от всех котов, кошек и всего что с ними связано.

Первым «под раздачу» попал Ученый кот, живший на дубе около соседней деревни. Основной официальной претензией к коту и его хозяйству было то, что очень мало его сказок становится былью. Его оптимизировали быстро и почти безболезненно: с живого шкуру сдирать не стали, сначала перестали кормить, а уж потом тихо придушили. А у столичного мыша — внедрителя вскорости появилась красивая «беличья» шапка… Дуб спилили и пустили на паркет в мансарде. На многочисленные вопросы о том, куда исчезла цепь, сообщили, что она использована для крепления якоря, у недавно заказанного в одной заморской стране броненосца, который призван усилить оборону будущих несметных запасов золотых яиц от посягательств Змея Горыныча и Кощея Бессмертного. Тридцать три богатыря, состоявшие ранее при коте и дубе, кстати, все они обладали весьма серьезными научными степенями и званиями, сдаваться не стали, а разбились на мелкие не равные по числу группы, и поспешили предложить свои услуги в тридевятых, десятых, пятнадцатых и пр. государствах. Леший оказался самым сообразительным. Он тихо растворился в кустах и больше его ни кто не видел. Для русалки на чердаке уже был приготовлен красивый аквариум, но она проворно сиганула в болото с самой верхушки дуба, как только начали активную фазу «оптимизации» Ученого кота. Царевна перестала тужить, издала истошный вопль, вскочила на волка и они быстро скрылась в неизвестном направлении. Неведомые дорожки быстро заросли, а следы невиданных зверей более не появлялись…

Вообще, сказать, что золотых петушков в это время не появлялось совсем, было бы не верно. Небольшой выводок был четко зафиксирован, на дальней окраине деревни, как раз в самом начале яйценосной реформы. Злые языки говорили, что причиной всему был шибко злой, совершенно не управляемый петух, который до последней возможности не допускал в свой курятник посторонних и неистово клевал всех внедрителей. Однако странным и совершенно не объяснимым образом весь выводок был молниеносно ощипан. Уцелела лишь парочка птенцов, сумевших затеряться в экспортной партии. Забегая вперед, стоит отметить, что эта парочка в последствии таки дала о себе знать, когда была номинирована на одну крупную премию, но уже как представитель страны «импортера»… А проблемный курятник, во главе с петухом — самодуром, конечно был полностью оптимизирован одним из первых.

В общем, достаточно быстро разобравшись с возможной оппозицией, внедрители бодренько вернулись к основному вопросу. Цыплячьи пайки урезали, но провели в курятники интернет.

Деревенские куры стали еще стройнее. Золотых бройлеров замечено не было. Но цыплята вылуплялись. Все они были тихие и как бы задумчивые, но не пели. Натыкались на предметы, сильно путали мам и, ввиду отсутствия времени, сил и стимула для воспитательной работы,  нещадно гадили на отца, когда было чем… От такого отношения к собственной персоне петух сильно сдал морально и физически, осунулся и похудел.

Снова позвали мышку. Та пришла, точнее приехала, усиленная двумя большими мышами – специалистами по раннему развитию и итоговому контролю. Осмотрев содержимое курятника, специалисты вернулись в дом, присели у заветной кучки, заполнили защечные мешки и изрекли: «Очень важно стандартизировать этап вынашивания и насиживания, внедрить Единое Перьевое Исследование Потомства (ЕПИП), а следующий месяц объявить Месяцем Курицы!». Откушав предложенного сыру, специалисты удалились писать документы.

— А еще надо срочно омолодить корпус наседок! —  крикнула вслед деду мышка, усаживаясь в персональное авто.

Провели торжественное открытие Месяца Курицы. В адрес несушек было сказано много теплых слов. Выступления затянулись и закончились, когда растроганные виновницы торжества уже мирно спали на насестах. Утром дед пошел за топором, баба заторопилась за чугунком и корзиной для перьев… Пока дед «омолаживал» курятник, баба зачитывала оставшимся  стандарт раннего яйценососохранения. Ряба сидела за петухом и делала вид, что конспектирует и готовится к очередному выступлению. Петух считал удары топора, покрякивал и подергивался, прикрыв глаза крыльями. Остальные несушки, силясь приподнять гребешки, старались выглядеть как можно бодрее и поэффектнее расправить перышки. В некоторых курятниках остались только совсем молоденькие несушки. Но они прочно сидели в сети и были сильно удивлены тем, что «Одноклассники» – это не их птенцы, а «В контакте» – совсем не их петух. Тогда установили в курятниках интерактивные доски и начали круглосуточную демонстрацию образцового топтания кур, несения и высиживания яиц. Куры с интересом смотрели, подкудахтывали в такт предложенной презентации и тихонько восторженно перешептывались, указывая друг дружке на экранного петуха… Петух и молодые петушки, тоже не отрываясь от экрана, любовались на аппетитных курочек, временами наскакивали на посторонние предметы и друг на друга… На пятый день под «презентацию» онанировал весь курятник. Яйца не неслись. Вакансии стали заполнять несушками восточных пород. Они имели явные преимущества: могли сами добывать себе пищу, были неприхотливы в еде, питье и житье, но кудахтали с сильным акцентом и несли оч-ч-чень мелкие яйца.

Изменили систему подготовки несушек. Теперь, все молодые несушки предварительно  проходили кратковременные курсы, по итогам которых получали звание Ко-Ко-лавра и после этого их с небольшой порцией «подъемных зернышек» быстро направляли в курятники.

Внедрили ЕПИП.

Составили рейтинги курятников.

В некоторых курятниках стали появляться крашенные под золото яйца и птенчики. С несознательными элементами вел нещадную и безуспешную борьбу экстренно созданный орган – Яйце-Кур-Надзор под председательством того самого бывшего индюка–методиста. Ряба выступила с резким осуждением махинаций при прохождении процедуры ЕПИПа, призвала к бескомпромиссной борьбе с враньем и поведала о четырех … одновременно снесенных ею золотых яйцах. Индюк внимательно выслушал выступление и тихонько пробубнил себе под нос: «Да, пора. Определенно, на каждой войне должны быть свои предатели…». Подал в отставку и ушел  в законотворческую деятельность…

Один раз вылупился птенец, подававший признаки золотистости. На радостях успели защитить четыре диссертации, провести два банкета, награждение на самом высоком уровне. Уникум оказался достаточно активным и умудрился быстро приватизировать под себя и друзей большую часть не только своего, но и соседних курятников. Далее, надеясь на то, что молодое дарование даст много тепла и света,  его определили по департаменту Жар-Птиц. Но, убедившись в его невероятно высокой «теплоемкости» и ужасно низкой теплоэнергоотдаче, уже не молодое дарование перевели в агентство по технологиям шапок-невидимок и бесконечно малых величин, где он успешно занялся пошивом нано-платьев для некоторых королей. Дальнейший детальный анализ показал, что самец (это был он) просто рыжий…

Куры откровенно худели. Петух осунулся. Золотые перья и яйца не просматривались,  да и простых стало заметно меньше. В округе явно ощущался недостаток не только золотых, но и вообще петушков… Однако по официальным отчетам, золотые яйца неслись в огромных масштабах, но почему-то совсем не там, где эти отчеты читались.

— Мы-ы-ш-ка-а!!! — хором заорали дед с бабой.

— Мышь! Мышь! Мы-ш-к-а-а-а! — То и дело, и все жалобнее, проносилось по деревне.

У покосившихся ворот остановилось сразу несколько лимузинов, из которых вышла целая комиссия сильно раздобревших реформаторов — внедрителей. Направились сразу к остаткам золотой скорлупы…

— Надо писать стандарт несушек! — Изрек один, набивая правую щеку.

— И оптимизировать! – добавил второй, поправляя «беличью» шапку и отгребая от других экспертов, остатки золотой скорлупы.

– Да, да. Оптимизировать, сократив петухов и объединив курятники в крупные холдинги! – добавил он.

Дед послушно побрел за топором. Баба всхлипнув, пошла договариваться с соседками.

По деревне опять глухо застучали топоры.

Спрятаться петух не успел – не было сил. Да и желания…

Рябу нашли следом за петухом. Она тоже не очень сильно квохтала и недолго билась.

По обглоданным кустам рассыпались крашенные под золото цыплята. Но на них уже никто не обращал внимания.

Через неделю перестал кукарекать единственный «холдинговый» петух… Он тихо протянул лапки и «склеил» крылышки, чуть-чуть не добежав до шестого за день курятника.

Ни мышку, ни внедрителей уже ни кто не звал. Они приезжали сами. Чаще вызывали с отчетами, сводками и докладами к себе. Иногда за разносами. Реже за наградами.

Тихо и незаметно из деревни куда-то улетели утки, гуси и даже  индюки. Над домами перестали кружить ястребы и соколы. Прекратились ночные набеги лис.

За отсутствием надобности, дед вывел за ворота и, дав прощального пинка, отправил в отставку дворового пса Шарика…

А на чердаке кипела работа. Там продолжали трудиться внедрители.  Они кому-то отчитывались, кого-то назначали, перед кем-то защищали докторские, из-за рубежа выписывались импортные насесты, совершенствовались методы контроля и составлялись все новые и новые рейтинги.

Про импортные насесты надо сказать отдельно! О-о-о, они были жутко красивы. Все такие блестящие, гладкие. Но главное — оч-ч-чень дорогие… Вся «фишка» заключалась в том, что на гладких шестах куры сидеть не могли. Они соскальзывали, переворачивались и висели вниз головами.  Пара слабонервных бабок, увидев такое впервые, сразу сыграли в дурку… Бабок обвинили в консерватизме и отсталости, а академики АРО быстро подготовили научное обоснование и назвали все это новыми технологиями яйценошения. Традиционным деревянным насестам была объявлена священная война.

Яйцам предоставили право самостоятельно избирать себе наседку и даже курятники. Академики АРО назвали это индивидуальным выбором траектории развития. Однако яйца почему-то не спешили не только перемещаться, но даже крутиться. Тогда с резкой критикой боязни выбора траектории развития выступил главный яйце-психолог АРО. Помогло не сильно…

Куры висели, пялились на презентации, яйца не катались — общество продолжало пребывать в вожделенном ожидании…

Изменили критерии ЕПИПа. Теперь под золотой стандарт попадали цыплята с чернотой, белые с проседью, хромые и слабо кукарекающие. Отчетность быстро пошла вверх, поголовье вниз. Награждения провели по итогам отчетности и признали ЕПИП успешной формой контроля.

…

Наступила осень. Курьер доставил старику очередную злато-внедрительскую директиву. Из нее следовало, что необходимо продолжить и усилить процесс оптимизации: «обязать кур нестись одновременно в трех — четырех курятниках и по дороге от одного к другому. Для сохранности яиц, снесенных по дороге, надлежит пошить и привязать под теми местами, откуда появляются яйца, мешочки. Передачу и учет таких яиц производить по месту прибытия.»

Дед прочитал, молча передал бумагу бабе и тоскливо посмотрел в окно. Баба заплакала.

…

К зиме курятник, хлев и будка глушили тишиной. На бабкино: «цып – цып – цып…» — уже давно ни кто не отвечал.

Субботним утром дед вышел во двор и оглядел хозяйство. Потоптавшись и чертыхнувшись, сел на завалинку, выкурил цигарку, подозвал бабку, что-то шепнул ей на ухо. Бабка ойкнула, Дед еще раз чертыхнулся и погрозил ей кулаком.

Через час дед решительно распахнул ворота и подался на базар за котом. Бабка засеменила в лавку за крысиным ядом.

Вместо послесловия:

Достоверно не известно, что сталось с судьбой дядьки Черномора. Только говорят, что он не пошел в услужение в заморские страны, а сумел спрятаться и в каком-то укромном месте, посадил дубок и выкармливает какого-то котенка…

Ламздорф-Игнатенко Андрей Сергеевич, ген. директор  Научно-производственная компания «Дидактика»

Понравилась статья?! Поделись с друзьями в социальных сетях!